Александр Королёв трижды уходил на фронт, чтобы однажды с него не вернуться.
Мой отец, Александр Ильич Королёв, родился в 1912 году в селе Амур Брединского района. Он был участником Великой Отечественной войны: ушёл на фронт 23 июня 1941 года, погиб 17 марта 1945 года в Восточной Пруссии. Он похоронен в братской могиле на два километра северо-восточнее пункта Всессльхефен, у перекрёстка дорог (так было указано в выключке). Так получилось, что война забрала его на следующий день после того, как в семье Королёвых родился ещё один ребёнок – то есть я. И конечно, я ничего о нём не помню. Но то, что знаю, хочу рассказать.
После окончания семилетки Саша стал работать учителем начальных классов. Педагогического образования у него, конечно, не было, но его считали грамотным и образованным человеком, а потому ценили и считались с его мнением. В 1931 году, преподавая в Обручёвке, он познакомился с Анной Александровной Часовитиной, ставшей ему женой. Анне повезло – с таким мужчиной она жила как за каменной стеной.
В семье родилось двое детей, отец продолжал работать – то в Амуре, то в Новинке, Полоцке, Кацбахе, на хуторе Свет. Затем, в 1938 году, его вместе с семьёй перевели в зерносовхоз им. Кирова Кваркенского района Оренбургской (Чкаловской) области. Они жили в начальной школе, здесь же и учительствовали. Мама топила печи и убиралась в классах.
Год спустя Александра забрали на советско-финскую войну. Но вскоре он вернулся – живой и невредимый. В сороковом у супружеской четы родился третий ребёнок, дочь. Они работали, воспитывали детей, отец ходил на охоту и рыбалку. Словом, жили обычной жизнью, ценили простые радости. Но фашист не дремал: невмоготу ему было смотреть на счастливые советские семьи, на результаты стахановского труда, видеть радость в глазах людей. Раздражали его растущие ввысь заводы, фабрики и электростанции, огромные и богатые земли, радость матерей и спокойный сон наших детей. Германия решила нарушить мирное течение нашей жизни.
Оккупировав весь Запад, на нашей территории немцы встретили яростное сопротивление. В стране объявили всеобщую мобилизацию мужчин – от 18 лет и старше. И уже на второй день войны отец ушёл на фронт. Был он в пехоте, затем в артиллерии. Письма от него были редкими, в них Александр Ильич давал напутствие жене – учи и береги детей. А уж они, солдаты, выполнят свой долг с честью.
В ноябре 1943 года отец вернулся домой контуженный, с ранением руки. На другой же день вышел на работу. А 27 июля 1944 года, за день до его отъезда на фронт, родилась я.
…Погиб отец 17 марта 1945 года при освобождении Кёнигсберга (Калиниграда) в звании гвардии старшины, в должности помощника командира взвода I стрелковой роты 138-го гвардейского Стрелкового Краснознамённого полка 48 Гв. Стрелковой Криворожской Краснознамеёной дивизии. Подняв взвод в атаку, он был смертельно ранен и уже посмертно награждён Орденом Отечественной войны II степени. Мне тогда было 8 месяцев. Мама, получив похоронку, попричитала, как все военные вдовы, поплакала и стала думать, как жить дальше. К счастью, вскоре пришла Победа. Люди плакали – кто с радости, кто от горя потерь… Мама с бабушкой решили переехать к родственникам в Путь Октября. Тронулись в путь 15 мая сорок пятого: на двух фургонах, в которые были впряжены быки, погоняемые женщинами, со всеми своими пожитками и с четырьмя детьми – мал мала меньше.
Каждый год в этот день мы поминаем отца, читаем молитву «О погибших на поле брани». Каждый год несём его портрет в рядах Бессмертного полка. И хотя мамы не стало в 2002 году, а из детей в живых осталось двое, мы стараемся передать эту историю уже нашим внукам и правнукам, рассказываем о тех страшных событиях и знаем, что мы, живые, должны это делать – это наш ДОЛГ. Тем более, что душевная боль о тяжком военном времени передаётся у нас как бы на генетическом уровне, и слёзы самопроизвольно рвутся изнутри, а сердце сжимается и болит.
…С появлением интернета информации о погибших участниках войны стало намного больше. Так мы узнали, что место гибели отца находится на территории России. Когда поняли, что можем туда поехать и хоть разок вдохнуть тот воздух, которым дышал отец, совсем немного не доживший до Победы, нашей радости не было предела. Конечно, я очень хотела поклониться праху отца, но здоровье стало сдавать так быстро, что, несмотря на льготы, поехать не смогла. Да и сердце, если честно, уже не выдерживает таких нагрузок, слёзы льются ручьём. Не прошла война для нас бесследно, потопталась как следует по неокрепшим детским душам… Поэтому к братской могиле деда решили съездить внучки, мои дочери.
В августе 2020 года они побывали возле посёлка Корнево (бывший город Цинтен, Восточная Пруссия), где перезахоронено около 6 тысяч советских солдат. Отдел культуры Багратионовского городского округа Калининградской области, с которым они заранее связались, выделил им машину и специалиста, который сопроводил гостей к месту захоронения. До сих пор замирает сердце, когда я вновь и вновь пересматриваю привезённые оттуда фотографии, видео и слышу рассказы гида.
Осенью 2020 года пришло официальное известие об увековечивании имени моего отца – на плиту памяти была нанесена его фамилия.
…Однажды, ещё в 2004 году, по телевизору шла передача «Лубянка», где подробно рассказали о военной операции по взятию в 1945 году города Кёнигсберга. Я внимательно посмотрела её и многое узнала. Кёнигсберг – это северо-восточная граница фашисткой Германии, их логово, столица Восточной Пруссии. После войны эту территорию разделили между СССР и Польшей. Сам город ещё в 19 веке был обнесён тройным кольцом из красного кирпича, трижды обожённого. Длина этих кирпичных колец составляет 43 км. В наружном кольце стояли так называемые форды – небольшие низкие башни с оконными проёмами для орудий. Сверху их не видно, так как вокруг всё заросло травой, деревьями. (Поэтому самолёты в штурме не участвовали. В основном артиллерия, орудия большей мощности, установленные напротив на временных рельсах, и пехота.)
В этих фордах жили немецкие солдаты. У них было всё для нормальной жизни: кухня, казармы, баня, котельная, канализация, водопровод. Вокруг самого большого наружного кольца был вырыт огромный ров, заполненный водой, глубиной 7 метров. Близко к стене подойти было невозможно, поэтому разведка к фордам, на другой берег, переплавлялась ночью, на плотах.
Освобождали эту цитадель 43-я и 50-я армии под командованием Василевского и Баграмяна. Три дня, с 6 по 8 апреля 1945 года, советские солдаты не могли прорвать оборону крепости. И тогда было решено взять её штурмом. Взяли! Немцы вывесили белый флаг, наши – красный. После этого началось выселение немцев из города. По приказу Сталина – никакого насилия и мародёрства. Местным жителям позволялось взять всё, что можно унести в руках. Их отправляли пароходами и железной дорогой в Германию. Но часть жителей сумела спрятаться в подвалах, оставшись без хлеба и воды, в страшных условиях. Крысы лазили по людям и во время сна отъедали детям мочки ушей. А в это время в город завезли более полумиллиона украинцев, белорусов и русских, которые заселялись в разрушенные квартиры.
Когда Советская армия захватила крепость Кёнигсберг, обнаружились казармы с множеством мёртвых немецких солдат. На глубине находился бункер, где было установлено орудие и прикованный к нему уже мёртвый немецкий солдат. Прикованный – чтобы не сбежал от грохота, ведь при взятии крепости стояли такой умопомрачающий шум и гул, что выдержать было невозможно. По словам немецкого командования, такого грохота они не слышали за всю войну. И хотя мой отец, как и другие погибшие, не участвовал в последнем штурме, он тоже шаг за шагом приближал Победу.
27 миллионов советских граждан, из них 14 миллионов мирного населения, погибли от этих варваров, которые и сейчас, в 21 веке, рассказывают о «счастье», которое ждёт тех, кто живёт по их установкам.
А у нас вот уже 76-й год течёт мирная жизнь. Спасибо, наш родной, за Победу! Мы помним и преклоняемся перед вечной памятью погибших героев!
Валентина Александровна СТРЕЛКОВА, с. Обручёвка.
