Уроженец района с позывным Кизичак был участником «Бахмутской мясорубки».
С 35-летним Николаем С. мы познакомились в музее. Парень оказался общительным – до открытия выставки, посвящённой частичной мобилизации, прошедшей в России два года назад, Николай побывал в Кизильской школе №2, где встречался с классами, рассказывал, с кем и за что воевал. Охотно пришёл в музей, навещал добрую знакомую в Совете ветеранов, тут же откликнулся на наше предложение заглянуть в редакцию и дать интервью. Сам объясняет это так: надо встречаться с людьми, чаще общаться. Всё же там, «за ленточкой», происходит некое переосмысление ценностей, и простые радости выходят на первый план. Семья, друзья, здоровье, роскошь человеческого общения, возможность лежать на диване, просто тыча в кнопки пульта, и ни о чём не думать…
О себе парень рассказывает тоже охотно, несмотря на то, что лёгким ни детство, ни отрочество его не назовёшь. Но обиды у Николая тоже нет – случилось, как случилось, что уж теперь. Ну вырос в детдоме, ну помотала жизнь по-всякому, покрутила. Зато умею теперь многое и многое знаю. Пусть из первых уст рассказ и прозвучит.
«Семья наша жила в Обручёвке, отца, правда, я почти не знал. Так, видел пару раз в жизни. Мать пила, от того и умерла голодной смертью. Нас с братом Сашкой забрали в детдом, где я прожил шесть лет – по 2005 год. Ну, как прожил… Часто сбегал, сотрудники детдома замучились меня отлавливать. Есть, говорят, такой синдром бродяжничества – психическое отклонение, когда человек неожиданно и необоснованно покидает дом и скитается. Меня тоже раза три клали в психиатрическую больницу, но диагноз не поставили. Просто неистребимая тяга к свободе, я считаю (смеётся). Однажды даже до Оренбурга добрался. Чем кормился? Чем-то дальнобойщики делились, где-то подворовывал, подрабатывал.
Учился, правда, неплохо, девятый класс закончил с четырьмя «тройками», остальные – 4 и 5. Классным руководителем у нас была Ирина Петровна Невгод, перед отъездом хотел повидаться с ней, но не застал. Сказали, что она на больничном.
После детдома я попал под попечительство одной кизильской семьи. И какие-то навыки ведения домашнего хозяйства, внутрисемейного общения я здесь и получил. Сейчас общаемся, хотя и не так тесно. Как бы ни складывались отношения, они остаются для меня мамой и батей…
После школы учился в местном ПТУ (ныне – филиал Верхнеуральского техникума – ред.) на механизатора, но не доучился, уехал автостопом по России. За четыре года побывал везде, во всех городах страны. Даже на Крайнем Севере, у эвенков с ненцами.
Чем зарабатывал? В основном занимался ремонтом машин, работал строителем. Был и оператором бурильной установки, и сварщиком, и монтажником. Под Красноярском даже научился строить дома без единого гвоздя (есть такая технология). «Корочек» не получал, особо не требовались. У нас ведь как в реальности бывает: приходишь, допустим, на производство разнорабочим, день работаешь, неделю… Бригадир смотрит, что человек толковый, не ленится, и переводит на другой фронт работ, где лопатой уже не машешь. Я как Петр I в этом плане: приезжал, учился всему новому и уезжал (смеётся). Зато в жизни пригодилось.
Потом судьба выкинула фортель. Я тогда встречался с девушкой, и была ситуация, когда за неё следовало заступиться. В итоге нанёс тяжкие телесные повреждения человеку, был осуждён на три года, освободился в феврале 2014-го. Она меня ждала… В итоге прожили с ней до 2020 года и всё же разошлись.
За два года до этого я получил как сирота квартиру в Кизиле. Не думал здесь жить, так как обосновался тогда в Москве, но всё же позаботился о том, чтобы свой угол у меня был. И самые необходимые вещи – тоже. Мебель там, стиралка, прочее… Мало ли как сложатся обстоятельства, верно? А вот брат поступил безответственно – полученную от государства квартиру так и не оформил, платить за неё не стал… Долги по квартплате огромные. Живёт он далеко, в мегаполисе, но ведь опять же – кто застрахован от случая?
В 2021 году я жил в Москве гражданским браком. У моей жены было двое детей от первого брака, а в прошлом году она родила мне сына Бронислава – это редкое славянское имя, произошедшее от слов «оборонять» и «слава». Защитник, иными словами. В нашем роду Брониславы через поколение: отец был Брониславом Николаевичем, дед – Николаем Брониславовичем, ну, и т.д. В августе сыну был годик, но мы разошлись с его матерью, так что сейчас не видимся. Жалею ли я, что так вышло? Да, конечно.
Жили мы, кстати, в 11-этажном доме, и однажды вражеский БПЛА влетел в окно соседней квартиры. Там родители жили с дочкой 7-8 лет, так от неё мало что осталось. Этот случай сильно на меня подействовал – я стал задумываться о службе, о войне…
Так как в армии не служил, плюс лежал в «психушке», уладить дела с Минобороны было бы непросто. Поэтому в апреле 2023 года я позвонил в ЧВК «Вагнер», в колл-центр, и там мне изложили план действий.
Кстати, я хотел пройти срочную службу, даже готовился к армии, занимался. Хотел стать танкистом, физические данные у меня подходящие: не очень высокий (174 см), худощавый, выносливый и «грузоподъёмный», как муравей (улыбается). Но – не вышло.
В общем, ладно, попал я в «пионерский лагерь» ЧВК, что в Краснодарском крае, прошёл через «фильтры»: проверки безопасников, полиграф, небольшую медкомиссию, заполнение документов. Один контракт на 28 листов заполнял 10 часов! Обучение шло неделю: сначала без огнестрельного оружия, с камнями в рюкзаках бегали по полигону (некоторые теряли сознание от перегрузок), затем нам выдали автоматы, бронежилеты, каски, другую амуницию…
Я попал в отряд «Амбрелла», куда отправляют больных гепатитом С или ВИЧ. Как потом показали анализы, никакого гепатита у меня не было. Просто я же указал, что детдомовский, искать меня никто не будет. Поэтому туда и определили, ведь отряд считался передовым – шёл впереди всех с 7-процентным шансом на выживание.
Затем был полигон под Луганском, где знаменитый командир ДРГ с позывным «Курва» учил нас минно-взрывному делу, картографии, как определять врага на местности – в общем, всему, что знал и умел сам. Обучали две недели, а затем в составе разведроты числом 206 человек мы зашли в Бахмут. Это было 24 апреля 2023 года. 3 мая мы оттуда вышли. Ну, как вышли… Нас осталось четверо. Мы были штурмовиками и переходили из дома в дом. Днём вели стрелковые бои, ночью спали где придётся. Помню, в подвале хранились консервированные заготовки, все эти трёхлитровки, стояли плотно, будто полати. Я кинул сверху какое-то тряпьё, лёг. Давалось на сон по два часа, но заснуть всё равно было трудно. На второй-третий день замечаешь, что мысли куда-то исчезают: ты действуешь, как автомат, не жалеешь, не боишься, не думаешь. В тебе бьётся лишь одно желание – чтобы враг умер. Причём к украинцам «вагнеры» относились человечнее, чем к наёмникам, а таких там большинство. Говорят по-польски, по-английски, по-грузински… Что они творят – лучше не представлять. К таким пощады не было.
В тот день мы были на боевом задании в частном секторе. Дроны выследили нас и скорректировали огонь из 120-миллиметрового миномёта. Снаряды метались между домами, рикошетили. Троих в итоге ранило, пятерых убило. Я сразу запрыгнул в дом (в рюкзаке была взрывчатка, хорошо, не сдетонировала), сам себя перевязал, как мог, наложил жгут. Крикнул через окно пароль, чтоб парни знали, что я свой. Они меня и вытащили. В итоге в Бахмуте я пробыл восемь дней. Казалось бы, так мало. А когда вспомнишь, что ты один из четырёх выживших… Наверное, не так уж мало.
Дальше были больничные мытарства. Первую операцию мне сделали в Светлодарске, городке Бахмутского района. Затем перевезли в Луганск, Ростов-на-Дону, затем в московский медцентр хирургии имени Вишневского, затем в Сергиев Посад, где находится филиал Главного военного клинического госпиталя имени Бурденко. Вскоре поеду в 3-й госпиталь для ветеранов войн в Москву. Куда дальше, пока не знаю. Из-за оскольчатого перелома голени мне поставили аппарат Илизарова, с которым хожу больше года. Теперь вот должны снять. Мечтаю отбросить костыли и ходить сам, так что готов разрабатывать ногу часами. Вытащили осколки из брюшной полости, но требуется ещё одна операция. Твёрдую пищу принимать не могу, сижу на диете – в рационе только супчики, бульоны.
Спустя год после ранения вернулся в Кизил, пробыл здесь четыре месяца. Отлично отдохнул, считаю. Страдал посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), плохо себя контролировал, особенно по ночам. А здесь спокойная размеренная жизнь, так тихо кругом… Мне стало лучше, я чувствую.
Жалко, не дождался на фронте, когда Бахмут всё же взяли – это случилось 24 мая. Получил медали ЧВК «За взятие Бахмута», «Бахмутская мясорубка», Чёрный крест. Ирина Сергеевна Власенко, социальный координатор Фонда «Защитники Отечества», помогла получить удостоверение ветерана боевых действий. Какие ещё есть льготы? Пенсию пока получаю гражданскую, оформлена инвалидность второй группы. Могу бесплатно ездить на общественном транспорте и оплачивать половину квартплаты.
А вообще, на войне я понял, что счастье не в деньгах. Меня мотивирует наше братство, мы со многими поддерживаем связь. Мне помогает общение, помогают люди. Я надеюсь вернуться в ряды ЧВК, надеюсь, что смогу провести лето в Кизиле, но уже на своих ногах. Так что с вами мы ещё увидимся».
P.S. В субботу ранним утром мы отвезли Николая С. в аэропорт г. Магнитогорска. По приезду в столицу он написал: «Всё, я в Москве. Спасибо за всё!». Скорейшего выздоровления тебе, земляк!
Альбина БАЙГИЛЬДИНА,
корреспондент, фото автора.
